...Як побачу
Малого хлопчика в селі,
Мов одівалось од гіллі,
Одно-однісіньке під тином
Сидить собі в старій ряднині.
Мені здається, що се я,
Що це ж та молодість моя...
Т. Шевченко
Дед Шевченка (со стороны отца) по ремеслу был швец; отсюда произошла и фамилия его. Родители его были крепостные крестьяне помещика Энгельгардта; отец родом из с. Кириловки, а мать — из с. Моринцы (оба села Звенигородского уезда).
Женившись, отец Тараса Григорьевича, по распоряжению помещика, переселился на короткое время (года на полтора) из Кириловки в Моринцы. Во время этого переселения и родился наш поэт, в 1814 г., 25 февраля. Таким образом, родиной Шевченка было с. Моринцы, а не Кириловка. Но подрос и стал помнить себя он уже в Кириловке, почему и все детские воспоминания его связаны с этим селом.
Первые годы детства Тараса Григорьевича прошли незаметно. В семье его сохранилось предание, что Шевченко в раннем своем детстве любил очень есть землю: бывало, не досмотрят за ним — животик у Тараса и вздует, точно в болезни какой; расспросят, и окажется, что он земли объелся.
О раннем своем детстве поэт вспоминает в одном из рассказов
(«Княгиня»), написанных им в ссылке.
Отрывки воспоминаний:
«...Передо мною наша бедная, старая, белая хата, с потемневшею соломенною крышею и черным дымарём; а около хаты, на причилку, яблоня с краснобокими яблоками, а вокруг яблони цветник, любимец моей незабвенной сестры, моей терпеливой, моей нежной няньки. А у ворот стоит старая развесистая верба, с засохшею верхушкою; а за вербою стоит клуня, окруженная стогами жита и разного всякого хлеба; а за клунею, по косогору, пойдет уже сад, а за садом — левада; а за левадою — долина, а в долине тихий, едва журчащий ручеек, уставленный вербами и калиною и окутанный широколиственными, темно-зелеными лопухами. А в этом ручейке, под нависшими лопухами, купается белокурый мальчуган; выкупавшись, перебегает он долину и леваду, вбегает в тенистый сад и падает под первою грушею или яблонею, и засыпает настоящим невозмутимым сном…»
«А когда на дворе уже смеркало, когда я (потому что этот белокурый мальчуган был не кто иной, как смиренный автор сего) подошел к нашему перелазу; смотрю через перелаз на двор, а там, около хаты, на темном, зеленом, бархатном спорыше, все наши сидят себе в кружке и вечеряют; только моя старшая сестра и нянька Катерина не вечеряет, а стоит себе около дверей, подперши голову рукою, и как будто посматривает на перелаз. Когда я высунул голову из-за перелаза, то она вскрикнула: «Прийшов, прийшов!» Подбежала ко мне, схватила меня на руки, понесла через двор и посадила в кружок вечерять, сказавши: «Сидай вечерять, приблудо!» Повечерявши, сестра повела меня спать и, уложивши в постель, перекрестила, поцеловала и, улыбаясь, назвала меня опять приблудою. Я долго не мог заснуть; происшествия прошлого дня мне не давали спать...»
Странно только, что он не говорит здесь ничего о своей матери, которая в ту пору была еще жива. До смерти матери Шевченко, живя под ее крылышком, не знал горя. Но со смертью матери (1823 г.) для него начался ряд тех житейских невзгод, которые преследовали поэта до самой могилы.
После смерти жены у отца Шевченко осталось пятеро детей: Никита, Катерина, Тарас, Ирина и Осип. Последнему было года полтора. В крестьянском быту вдовцу с таким семейством жить трудно; необходима женщина, которая бы и по хозяйству «поралась» и за детьми присмотрела. Поэтому естественно, что скоро по смерти матери в семью Шевченков вошла мачеха. По народным понятиям, образ мачехи постоянно соединяется с чем-то недобрым; не добро внесла мачеха и в хату Шевченков...
У мачехи были дети от первого брака, и от них-то маленькие Шевченки терпели особенно много горя; больше всех доставалось неуступчивому Тарасу, постоянно с ними ссорившемуся. «Кто видел хоть издали мачеху, — говорит сам Тарас Григорьевич в том же рассказе «Княгиня», — и так называемых сводных детей, тот, значит, видел ад в самом отвратительном его торжестве. Не проходило часа без слез и драки между ними, детьми, и не проходило часа без ссоры и брани между отцом и мачехой. Мачеха особенно ненавидела меня, вероятно, за то, что я часто тузил ее тщедушного Степанка...»
Ссоры эти со стороны Тараса вскоре превратились в ненависть, и вот по какому случаю: один из сведенных братьев украл у своего постояльца-солдата три злотых; тот огляделся и стал их искать. Мачеха изъявила подозрение на пасынка — Тараса; этот божился в своей невинности, но мачеха стояла на своем: «Гроші украв Тарас». Последний продолжал отнекиваться; тогда ему связали руки и ноги и розгами, щедро посыпавшимися из рук его дяди, думали вынудить признание... От боли Шевченко принял преступление на себя, но, когда его развязали и спросили, куда же он девал украденные деньги, маленький мученик отвечал, что он закопал их там-то в саду; когда ему приказали указать место, где он закопал деньге, то он не смог правильно его показать. Шевченко снова отперся, и пытка снова началась... Но ничего больше не добились. Настоящий вор открылся уже гораздо позже.
Случай этот нельзя не признать уважительной причиной той ненависти, которую Тарас Григорьевич питал к своим сводным братьям, а отчасти и к дяде, нелюбовь к которому сохранил он до смерти.
Полный текст можно Скачать
